ВДА

Версия для печати

30 июня 2013

11:20 Глава III. I. Покинутость как нарциссическое

Глава III. I. Покинутость как нарциссическое расстройство

В этой главе я дам краткое описание нарциссических проблем личности. В последующих главах более детально проясняются их частные аспекты. (Смотри индекс и перечень ссылок.)
Природа нарциссического расстройства
Обзор концепций вышеупомянутых авторов – Боулби, Винникотта, Балинта – на природу отношений матери и ребёнка показывает со всей очевидностью, что раз-витие и реализация личности наиболее сильно страдают от не-благо-по-лу-чия в этих отношениях. Это неблагополучие может приводить, среди прочего, к нарциссическому рас-строй-ству личности, которому в дальнейшем будет уделено особое внимание. Нар-циссизм как таковой обозначает любовь к себе в понимании евангельской заповеди “Возлюби ближнего твоего, как самого себя” (Матф. 19:19). В немногих словах нарциссическое расстройство можно понимать как нарушение у ребёнка любви к самому себе вследствие эмоциональной брошенности.
Избалованные дети также могут испытывать эмоционально брошенность, по-скольку такое отношение к ним не учитывает истинной природы ребёнка. Часто, если мать сама была нарциссически травмирована в детстве, ей может недоставать эмпатии. В других случаях мать была жертвой судьбы: ранней смерти одного или обоих родителей, переживания потери, болезни собственной и/или ребёнка, травмирующих социальных факторов, а также пострадать во время войны. И всё же неблагоприятная судьба не всегда приводит к нарциссической проблеме с самоценностью [self-worth]. В то же время она может возникнать вследствие того, что ребёнку не позволяли жаловаться, выражать свои чувства, когда ему трудно, или когда в случае потери близкого человека у него не было возможности для новых взаимоотношений. Если опекающее лицо эмоционально отвергло ребёнка в таких обстоятельствах, ребёнок вынужден выстраивать стратегию выживания (см. стр. [pp. 147 ff.]). В этом про--цессе он слишком рано интроецирует патриархальные требования “долга,” чем подпитывает негативную сторону анимуса (см. стр. [pp. 208 ff.]). В дальнейшем ребёнок пытается помочь себе тем, что добивается признания у других. Он старается соответствовать ожиданиям окружающих, угождать им. Одно-вре-мен-но у него развивается относительно прочный защитный фасад или “персона” (маска), как его называют в аналитической психологии.
Такое “масочное” поведение [persona attitudes] сопутствует эго, пытающемуся оградить себя от пережитого ранее болезненного опыта, а заодно от повторения подобного опыта в настоящем. Защита от детской боли приводит к амнезии, забвению своего детства, которое наблюдается у таких людей гораздо чаще, чем у людей здоровых в плане нарциссической любви (см. стр. [pp.166 ff.]). Ниточка к случившемуся некогда с ребёнком оказывается прерванной, следы этого события трудно обнаружить в более поздних переживаниях. Вследствие этого нар-цис-сически травмированный человек лишен возможности переживать свои истинные чувства (см. стр. [p.164]), поскольку от него закрыта его соб-ствен-ная способность чувствовать. Это не означает, конечно, что стремления быть любимым больше не существует. Оно сохраняется вопреки всему, выражая себя различными путями. Во-первых, перфекционистское поведение неявно служит для получения отклика и признания окружающих. Связь между страстным желанием получить отклик и чрезмерным вниманием к “персоне” (см. стр. [pp.162 ff].; [291 ff.]), чтобы поддержать свой имидж, очевидна. В таком поведении присутствуют фантазии величия. Вообще, нарциссически травмированные личности постоянно ищут идеальных людей и взаимо-от-но-ше-ний. Это связано с явно выраженной тенденцией к идеализации и самокон-тро-лю, с помощью которых нарциссически травмированная личность надеется добиться того, чтобы другие удовлетворяли его ожидания.
Говоря мифологическими понятиями, нарциссист ищет рая. Стрем-ле-ние к величию (как можно другими словами обозначить жажду отклика), может, однако, стать опасным в случае такого хрупкого эго. Пока эго может “купить” восхищение собой посредством своих стратегий выживания, всё идёт нор-маль-но. Но когда ожидаемое восхищение отсутствует, то самая мелкая обида, самый не-значительный инцидент, субъективно воспринимаемый как непринятие, вызывает гнев, беспокойство, беспомощность, негодование и ненависть, временами погружая нарциссически травмированную личность в нарцис-си-чес-кую депрессию (см. стр. [pp.170-76]). Поиски рая и возникающая при этом депрессия могут быть проинтерпретированы как стратегия выживания, служащая тому, чтобы защитить человека от переживания неприятных эмоций (см. стр. [pp.170 f.]).
Из-за всего этого самооценка нарциссиста не является стабильной, простой и естественной, но постоянно колеблется (см. стр. [pp. 170 f.]) между манией величия и депрессивностью, этими двумя крайностями, описаными выше. Нарциссист вынужден всё время сражаться за равновесие. Эта борьба истощает его, не оставляя свободы для аутентичного самовыражения. Разукоренённый и незащищённый с раннего детства, он очень мало знает о своей собственной природе. Он отчуждён от ощущения самого себя и не имеет, говоря словами Нойманна, стабильной “оси эго-Самость” [ego-Self-axes] (см. стр. 47 [p. 78 f.]); он переживает себя пребывающим в адских глубинах. Вот почему он должен быть совершенно уверен в своих стратегиях выживания. Быть брошенным в этом смысле означает быть отрезанным от своих корней, от своей собственной фун-да-мен-тальной природы. Точно так же, как мифический Нарцисс постоянно смотрелся в своё отражение в воде, нарциссически травмированная личность постоянно находится в поисках самого себя. Мания величия и депрессивность, подъём, а через минуту спад, всё или ничего, – таковы колебания его само-оценки, берущие начало в чувстве экзистенциальной неуверенности. Нар-цис-си-чес-ки травмированный человек не может рисковать позволить себе испытывать весь спектр ощущений между этими крайностями. На самом деле, для него характерно переживать свои чувства как нереальные, как бы не принадлежащие ему самому (см. стр. [pp.164 f.]; [256 ff.]), что является результатом неверного отражения их его матерью или другим значимым лицом в детстве.
Как и в случае масочного поведения, депрессию и манию величия необ-хо-димо рассматривать как защитные механизмы. Мания величия служит защитой от депрессии, депрессия – защитой от мании величия, а вместе они, как и хорошо налаженное масочное поведение, защищают человека от сопри-кос-но-ве-ния с нарциссической травмой.
Теперь можно обосновать положение, что нарциссист из-за своего плохого контакта с самим собой испытывает трудности и в общении с другими людьми: слишком часто его отношения с людьми оказываются в тупике вследствие установки “Принимай меня и не смей отвергать!” и “Не желаю иметь с тобой дела, потому что ты не принимаешь меня!”
В отношениях такой личности с Богом доминирует образ злого и мсти-тель-ного Бога. В большинстве случаев негативный образ Бога – это пере-ад-ре-со-ван-ный [redirected] материнский или родительский комплекс.
Из-за того, что развивающийся ребёнок не получил необходимой мате-ринской заботы, помогающей ему расти, Самость [Self] оказывается неспособ-ной в достаточной мере актуализировать свою собственную природу. Более того, эго и Самость никогда не могут быть разделены (см. стр. 46 [pp.77 f.]). Нсмотря на видимую силу эго, отсутствие такого разделения ослабляет его. Это составляет предрасположенность к эго к фрагментарности и его уязвимости к наплывам из бес-сознательного.
Нарциссическая проблематика искажает взгляды человека на себя и других. Нарциссически травмированная личность постоянно ищет мать и материнское отношение, чтобы укрепиться в своем праве жить и развиваться. Другими словами, нарциссист находится в поисках реализации модели отражения и оцен-ки, при-сутствовавшей в ранних отношениях с матерью. На основе своей соб--ст-вен-ной архетипической устремлённости к материнскому он проецирует образ “матери” на других людей.

Комментарии :0

Нет комментариев к выбранной записи.